Сон № 9 - Дэвид Митчелл

– Я понимаю, вы в трудном положении, но как…

– Я прошу вас обследовать Воормана. Выяснить, симулирует он сумасшествие или у него действительно съехала крыша. Если вы решите, что он клинически ненормален, я отошлю его в психушку, и мы разойдемся по домам пить чай с пирожными.

– За какое преступление осудили Воормана?

Начальник Бентам пожимает плечами:

– Прошлой зимой все личные дела заключенных пошли на растопку.

– Как же вы определяете, когда кого освобождать?

Начальник тюрьмы в недоумении:

– Освобождать? Заключенных?

Акико Като оглядывается. Я приседаю – надеюсь, успел. В конце ряда, в серебристой лужице экранных отсветов, крыса встает на задние лапки, смотрит на меня и шмыгает под обивку кресла.

– Надеюсь, – вполголоса говорит спутник Акико Като, – что это действительно срочно.

– Вчера в Токио появился призрак.

– Вы вызвали меня из Министерства обороны, чтобы поведать историю о призраках?

– Конгрессмен, этот призрак – ваш сын.

Отец ошеломлен не меньше, чем я.

Акико Като отводит прядку волос.

– Уверяю вас, он очень бойкий призрак. Вполне себе живой. Он в Токио и ищет вас.

Очень долго отец ничего не говорит.

– Он хочет денег?

– Крови. – Я выжидаю, а Акико Като продолжает затягивать петлю на своей же шее. – И позвольте мне сказать без прикрас: ваш сын – героиновый наркоман. Он заявил мне, что убьет вас, потому что вы украли у него детство. Мне встречалось немало юных извращенцев, но ваш сын – полный психопат с пеной у рта. И ему нужны не только вы. Он сказал, что сначала разрушит вашу семью, чтобы наказать вас за то, что случилось с его сестрой.

Камера Воормана – царство отбросов.

– Итак, мистер Воорман… – Доктор Полонски расхаживает среди фекалий и мух. – Как давно вы полагаете себя Богом?

Воорман в смирительной рубашке.

– Позвольте задать вам тот же вопрос.

– Я не полагаю себя Богом.

Под ботинком доктора что-то хрустит.

– Но вы полагаете себя психиатром.

– Верно. Я – психиатр с тех самых пор, как с отличием окончил медицинский институт и начал практиковать.

Доктор поднимает ногу – к подошве прилип дергающийся таракан. Доктор соскребает насекомое об обломок каменной кладки.

Воорман кивает:

– А я – Бог с тех самых пор, как начал практиковать в своей области.

– Понятно. – Доктор отрывается от своих записей. – Из чего же состоит ваша деятельность?

– В основном из поддержания вселенной в надлежащем состоянии.

– Так это вы создали нашу вселенную?

– Именно. Девять дней назад.

Полонски осмысливает это заявление.

– Однако существует масса веских доказательств, что вселенная несколько старше.

– Знаю. Эти доказательства тоже создал я.

Доктор сидит на откидной койке напротив.

– Мне сорок пять лет, мистер Воорман. Как вы объясните мои воспоминания о прошлой весне или о детстве?

– Я создал ваши воспоминания вместе с вами.

– Значит, все в этой вселенной – плод вашего воображения?

– Совершенно верно. Вы, эта тюрьма, крыжовник, туманность Конская Голова.

Полонски дописывает предложение.

– Вероятно, у вас работы невпроворот.

– Больше, чем может представить ваш хилый гиппокамп – не в обиду будь сказано. Приходится воображать каждый атом, иначе – фьють! «Солипсист» пишется с одним «л», доктор.

Полонски морщится и перекладывает блокнот.

Воорман вздыхает:

– Я знаю, что вы скептик, доктор. Я вас таким создал. Позвольте предложить вам объективный эксперимент, чтобы подтвердить мои притязания.

– Что именно?

– Бельгию.

– Бельгию?

– По-моему, даже бельгийцы не заметят ее отсутствия. А вы как считаете?

Отец не отвечает. Он сидит склонив голову. У него густая шевелюра – можно не бояться, что к старости я облысею. События разворачиваются таинственным, захватывающим и непредсказуемым образом. Я могу в любой момент заявить о своем присутствии и выставить Акико Като лживой гадиной, но лучше подождать, воспользоваться недолгим преимуществом, вооружиться перед предстоящей схваткой. У Акико Като звонит мобильник. Она достает его из сумочки, бросает: «Перезвоню позже, я занята» – и снова прячет.

– Конгрессмен, выборы через четыре недели. Ваш портрет будет расклеен по всему Токио. Вы будете каждый день выступать по телевизору. Вам никуда не скрыться.

– Если бы я мог встретиться с сыном…

– Если он узнает, кто вы, вы обречены.

– У каждого есть хоть капля благоразумия.

– Преступлений – тяжкие телесные повреждения, кража со взломом, наркотики – за ним числится не меньше, чем мехов в гардеробе вашей жены. Жуткая кокаиновая зависимость. Представьте реакцию оппозиции. «Побочный сын министра встал на стезю преступности и готов убить отца!»

Отец вздыхает в мерцающей темноте:

– Что вы предлагаете?

– Ликвидировать эту проблему, пока она не стала причиной вашей политической смерти.

Отец чуть поворачивается к ней.

– Надеюсь, вы не имеете в виду насильственные меры?

Акико Като осторожно подбирает слова:

– Я предвидела, что такой день настанет. Все подготовлено. В этом городе несчастные случаи не редкость, а я знаю людей, которые знают людей, которые помогают несчастным случаям произойти раньше, а не позже.

Жду, что ответит отец.

Чета Полонски обитает в квартире на четвертом этаже старого дома с двориком и воротами. Вот уже несколько месяцев они живут впроголодь и почти без сна. В полумраке подрагивает бледный огонь. За окном грохочет танковая колонна. Госпожа Полонски нарезает черствый хлеб тупым ножом и разливает по тарелкам пустой суп.

– Тебя беспокоит этот, как его, Бурмен?

– Воорман? Да.

– На тебя возложили обязанности судьи. Это несправедливо.

– Это меня совсем не беспокоит. В этом городе тюрьма мало чем отличается от сумасшедшего дома.

Ложкой он вылавливает из супа хвостик морковки.

– Тогда в чем же дело?

– Раб он или хозяин своего воображения? Он заявил, что к ужину Бельгия исчезнет с лица земли.

– Бельгия – это тоже заключенный?

Полонски жует.

– Бельгия.

– Новый сорт сыра?

– Бельгия. Страна. Между Францией и Голландией. Бельгия.

Госпожа Полонски недоверчиво качает головой.

В улыбке мужа сквозит раздражение.

– Бель-ги-я.

– Ты шутишь, дорогой?

– Ты же знаешь, я никогда не шучу, когда говорю о пациентах.

– Бельгия… Может, это графство или деревня в Люксембурге?

– Принеси атлас!

Доктор открывает карту Европы и каменеет лицом. Между Францией и Голландией находится нечто под названием Валлонская лагуна. Как громом пораженный, Полонски вглядывается в карту:

– Не может быть. Не может быть. Не может быть.

– Я отказываюсь верить, – настаивает отец, – что мой отпрыск способен на убийство. Возможно, разговаривая с вами, он потерял самообладание, а вы превратно истолковали его слова, потому что у вас разыгралось воображение.

– Я адвокат, – отвечает Акико Като, – мне платят не за воображение.

– Если бы я мог встретиться с ним и объяснить…

– Сколько раз вам